– Скоро!

– Волнуешься?

– Не то слово.

– Да ладно, все будет нормально. Он хороший мужик.

А хороший мужик в это время нервно курил на балконе. Открыв после ухода Максима папку, он прочел первую фразу верхнего листа и закрыл глаза. Посидел немного и перечитал заново: «В результате проведенного расследования установлено (вероятность 99,9 %), что И.К. Званцев является сыном Н.А. Селезнева. Данный вывод сделан на основании опроса свидетелей». Далее следовал список свидетелей, в который входили двое московских соседей Ирины Званцевой, две учительницы из школы, где она работала, ее подруга, а также жители Келыма: хозяйка дома, где жила Ирина, участковый милиционер и медсестра на пенсии.

Среди «сопутствующих материалов» Илья обнаружил расшифровки диктофонных записей, ксероксы документов и одну фотографию, в которую так и вцепился. На фото была мама – он узнал ее мгновенно! Ирина держала в руках огромный букет гвоздик и смеялась, слева стояли еще какие-то улыбающиеся люди, а справа, в проеме двери, виднелась мужская фигура не в фокусе. Это был вполне узнаваемый Николай Селезнев – совсем молодой и с темными волосами, а Илья помнил его только седым. К фотографии Кузнецов приложил пояснение на отдельном листке: «Снимок сделан в квартире, где жила Е.А. Званцева, в день ее рождения 30 июня 1977 года. Снимал сын соседки А.Т. Парфеновой – подросток, увлекавшийся фотографией». Илья посчитал: маме здесь двадцать пять лет, Селезневу – тридцать один. Он долго смотрел на фотографию, ни о чем не думая. Как ни странно, Илья не испытывал удивления от того, что оказался сыном Селезнева. Как мечтал он об этом, как надеялся, что в один прекрасный день Старик обнимет его и скажет: «Ты на самом деле мой сын!» Все детство мечтал. Когда повзрослел, это позабылось, но потом снова ожило: Старик заговорил с ним о женитьбе, и Илья испытал такое острое разочарование, что долго не мог прийти в себя – оказалось, надежда все-таки жила в его сердце.

Илья налил себе виски и залпом выпил. Потом вышел на балкон и закурил. Он получил ответ, а с ним новые вопросы. Если он сын Селезнева, то получается, что… Неужели он десять лет спал с собственной сестрой?! Да нет, не может быть. Даже Старик не осмелился бы поженить единокровных брата и сестру. То, что Илья его сын, у Селезнева явно не вызывало сомнений, иначе зачем бы он потащился в Северотурьинск. Отсюда следовал единственный вывод: Принцесса не была дочерью Старика, и он это знал. Сразу стало все понятно про завещание, про отношение Старика к Алле и Диане. Вспомнив про завещание, Илья вспомнил и совет Кузнецова. Он позвонил юристу, но тот сказал, что никаких документов у них больше нет:

– Возможно, то, что вы ищете, находится в банковской ячейке.

– В какой ячейке?

– Илья Константинович, вы внимательно прочли завещание? В одном из пунктов сказано, что в ваше владение переходит содержимое банковской ячейки и указан ее номер. Еще должен быть ключ и пароль, возможно, он записан где-нибудь. Поройтесь в бумагах Николая Алексеевича. Если не найдете, свяжитесь с нами, мы попробуем договориться с банком.

Илья собрал в папку все бумаги и вызвал Лину. Он не мог сейчас читать отчет, слишком велико было нетерпение: нужно немедленно выяснить про банковскую ячейку.

– Я отъеду по делам, – сказал он Лине. – Отмени все, что назначено, хорошо?

– Ничего не случилось? Ты какой-то странный!

– Все нормально. Я потом тебе расскажу. В общем, остаешься в лавке, а вечером Дима тебя отвезет. Не балуйся тут без меня. И с Кузнецовым не кокетничай.

– Да ладно тебе! Макс женат, у него двое детей, какое кокетство? И потом, разве он может с тобой сравниться?

– Я не умею так улыбаться.

– У тебя другие достоинства.

– Это какие?

– Я тебе дома расскажу.

– Обманешь!

После короткого, но жаркого поцелуя Илья слегка повеселел и рванул домой, где вывалил на стол все бумаги из сейфа. Папка с завещанием нашлась сразу, под ним в прозрачном файлике действительно лежал плоский ключ – почему он сразу не обратил на него внимание? Теперь найти бы пароль. Илья перебрал все бумаги и старые записные книжки, которые Селезнев зачем-то хранил. Потом пересмотрел еще раз, вспомнив, что в одном из потрепанных ежедневников мелькнуло нечто странное. Это был театральный билет: 18 июня 1977 года, спектакль «Царская охота» в Театре Моссовета, партер, первый ряд, места 10 и 11. Илья задумался. А потом подхватился и поехал в банк. Он оказался прав, это и был пароль – «Царская охота»!

Илья забрал из ячейки все документы и стал просматривать их прямо в машине. Там было два заключения генетической экспертизы, которые подтверждали то, о чем он уже и так знал: Николай Селезнев – биологический отец Ильи Званцева, но не Дианы Селезневой. Илья отложил в сторону отчет нанятого Стариком детектива – это потом. Сейчас его не интересовало, кто на самом деле отец Дианы. В следующей папке было несколько фотографий: маленький Илья; Николай Селезнев, стоящий у машины, молодой и весьма самоуверенный с виду; какое-то застолье и смеющаяся мама с рюмкой в руке; еще – узкая полоска снимков из фотоавтомата, на которых Селезнев и Ирина радостно валяют дурака, а на последнем кадре целуются. А вот три совсем старых отпечатка – Илья предположил, что это родители Ирины и кто-то из предков. Последний снимок вызвал ком в горле: он сам, похожий на перепуганного птенца, и изможденная болезнью мама. Под фотографиями оказалось письмо, и Илья развернул его трясущимися руками:

«Здравствуй, Коленька! Очень надеюсь, что ты получишь это письмо, которое я отправляю сложным путем через хороших людей, а иначе не дойдет. Я умираю. Мое последнее желание – увидеть тебя, любимого! Но я знаю, это неосуществимо. Молю бога, чтобы ты сумел разыскать нашего сына и как-то устроить его жизнь – после моей смерти Илюшу направят в детский дом, скорее всего в Северотурьинск, ближе нет. Я не могла записать его на твое имя, поэтому в метрике указано, что отец – Константин Иванович Званцев, так звали моего деда. Илюша милый мальчик, добрый, нежный! Родился 15 апреля. Помнишь ту нашу ночь в июле? Как ты волновался, бедный! А я сгорала от любви. Жалею, что мало ее выказывала, пока мы были вместе. Не умела. Наш сын очень похож на тебя. Глазки серые, волосы пока светло-русые, а потом, наверно, потемнеют. Немножко картавит, очень забавно! Сердце кровью обливается, как подумаю, что его ждет. Коля, я не виню тебя ни в чем. Знаю, ты любил меня и никогда бы не отказался от меня по своей воле. А я все это время жила только любовью к тебе, только воспоминаниями о нашем коротком счастье. Хозяйка, у которой я сейчас живу, Анна Захаровна Иванова, обещала сохранить для тебя кое-какие фотографии и проследить за участью Илюши. Еще можно обратиться за помощью к участковому – Миша Иванов, ее племянник, хороший парень. Прощай. Не оставь нашего сына, умоляю. Вечно твоя Иринушка».

Бедная мама! Что же случилось почти сорок лет назад? Почему им пришлось расстаться? Да, Селезнев нашел его. Но так почему-то и не усыновил. Не развелся с изменившей ему Аллой, не признал Илью сыном. Зачем надо было создавать такие сложности? О чем думал отец, когда… Илья вдруг понял, что мысленно назвал Селезнева отцом. И тут его накрыло с головой, словно осознание постепенно распространялось по организму, проникая в кровь и нервы, просачиваясь в спинной мозг. Сидя на заднем сиденье своего «Бентли», Илья плакал, повторяя снова и снова: «Почему? Почему?!»